Гончаров Н.С., младший научный сотрудник

отдела этнографии Сибири МАЭ РАН

Юкагиры. Семья, воспитание и образование.

В социальной структуре юкагиров Н.И. Спиридонов выделял четыре уровня организации:

простую семью – группу ближайших родственников;

род (семейство) – совокупность семей, объединенных кровным родством и ведущих совместное хозяйство;

племя, представлявшее собой объединение нескольких родов-семейств, находящихся в кровном родстве и занимающих конкретную территорию;

совокупность племен региона, связь которых поддерживало ежегодное собрание – шахадьибэ.

Основной социальной единицей являлись родственные группы – роды (в документации XVII–XIX вв. часто данные коллективы формировались местной администрацией механически и не соответствовали реальным родственным отношениям внутри сообщества). Такие коллективы возглавлялись старейшинами, отвечавшими за основные вопросы жизнедеятельности коллектива. Они определяли маршруты кочевий, рыболовецкие территории, возглавляли охотничьи и военные отряды, занимались организацией праздников. Старейшины были хранителями традиций и в то же время на них возлагалась ответственность находить оптимальные способы ведения хозяйства.

Помимо этой категории людей с особым статусом, в обществе юкагиров выделялись еще три знаковые фигуры: герой (в его функции входила защита сородичей любой ценой), главный охотник и шаман. Юкагирские «роды» были экзогамными, то есть у отдельных юкагирских сообществ действовал запрет на заключение браков внутри своего рода, поэтому брачных партнеров искали за пределами своей группы. Некоторые исследователи полагают, что указанный обычай способствовал размыванию юкагирской идентичности и ассимиляции народа иноэтничным населением.

Разные группы отличались особенностями брачных традиций. Например, у лесных юкагиров преобладали матрилокальные браки, когда муж переходил в род жены. У тундренных групп, напротив, доминировала патрилокальность, и невеста переезжала в семью мужа.

В прошлом был распространен обычай кровной мести, который вступал в силу после убийства кого-либо из членов рода и представлял собой механизм защиты сообщества. С приходом Российского государства в регион данный обычай оказался под административным запретом и постепенно вышел из практики. В тот же период у юкагиров существовало рабство, в котором чаще всего люди оказывались в результате локальных военных столкновений.

Важным промысловым обычаем, имеющим место также среди тунгусоязычных народов, был хартат (аналогичный тунгусо-манчьжурскому нимату). Он определял необходимость охотников отдавать результаты промысла старикам стойбища, которые затем распределяли добычу в соответствии с собственными представлениями о том, какое количество ресурсов должны получить тот или иной человек или семья. В.И. Иохельсон отмечал в культуре лесных юкагиров архаичные элементы в гендерной сфере. Они проявлялись в игровой деятельности, когда мужчины и женщины делились на две противоборствующие группы. Еще одним древним культурным феноменом была разница в произнесении некоторых звуков среди мужчин и женщин.

В.И. Иохельсон в конце XIX – начале XX в. сообщал об особо теплом и трепетном отношении этого народа к детям: «Такой любви к детям, как у юкагиров, я не встречал ни у одного из сибирских народов».

Ребёнок в люльке. Автор В.И. Иохельсон. Конец XIX в. МАЭ No 4399-319

Исследователь писал о необычайной послушности и особой привязанности детей к матерям. Взрослые отдают своим чадам лучшую еду, одевают в самую теплую одежду, не злоупотребляют властью и не обременяют их тяжелыми обязанностями. Такие взаимоотношения В.И. Иохельсон объяснял стремлением юкагиров всеми силами сохранить свой народ, находящийся в бедственном демографическом состоянии еще и по причине большого количества бесплодных женщин. В столь удручающих обстоятельствах жизнь каждого ребенка приобретала огромную ценность и вызывала благоговейное отношение. Даже редко встречающихся капризных детей не наказывали, поскольку считали, что капризничают не они сами, а их «души». У юкагиров в первой четверти XXI в. сохраняются похожие представления, о чем они сами рассказывают. Один из информантов в Нижнеколымском районе поведал историю о том, как он не мог себе позволить наказывать или повышать голос на дочь, поскольку в нее переселилась душа матери информанта. Когда девочка обижалась или испытывала иные негативные эмоции в результате действий папы, отцу становилось не по себе: «получается, я виноватый же, а я не хочу быть виноватым перед матерью». Поэтому он предпочитал по возможности исполнять все желания ребенка. Таким образом, представления о реинкарнации существуют среди юкагиров до сих пор и оказывают влияние на особенности воспитания детей.