Орочи. Семья, воспитание и образование

В XIX – начале XX в. в общественной жизни орочей еще сохранялись отдельные элементы родового строя. Общество делилось на патрилинейные роды, которые, уже утратив такие важнейшие признаки, как единство территории и происхождения, все еще выполняли многие другие свои функции: защиту сородичей, регулирование брачных отношений, отправления религиозных обрядов; соблюдались также обычаи взаимопомощи, функционировали нормы обычного права.

Орочи строго соблюдали принцип родовой экзогамии. Нарушение его, а также заключение брака в пределах межродового союза (доха) происходило чрезвычайно редко и расценивалось как недозволенное и опасное явление для общества. Брачные связи обычно происходили между двумя родами. С разложением родовой общины у орочей стала возрастать роль отдельной семьи – малой (нугги) и большой (хигады), благополучие которых зависело уже в основном от расторопности и индивидуальных способностей хозяина-мужчины. В среднем орочская семья состояла из 5–6 человек, а ее имущество наследовалось по мужской линии. Если глава семьи замечал, что сын «встал на ноги», т. е. становился способным хозяином, то сдавал ему весь дом, оставаясь с тех пор лишь хранителем традиций и обрядов.

Существовали разные формы брака. Наиболее распространенным способом приобретения жены был обмен детьми. Обмен девочками производился обычно в том случае, если в семье сыновей было больше, чем дочерей. Во время обмена родители передавали друг другу и равноценное приданое. Распространенной формой брака было приобретение жены за выкуп тори. В этом случае ни любви, ни целомудрия от брачующихся не требовалось, нужно было лишь уплатить выкуп. Молодые иногда не знали друг друга, поэтому свободой выбора себе жены могли пользоваться лишь женихи с достатком. Чаще всего невесту покупали для жениха, когда тому исполнялось 10–12 лет. С момента уговора будущая жена, будь ей хоть три года, переходила в дом мужа. Половые отношения «супругов» мало интересовали родителей, и часто бывали случаи беременности двенадцатилетних девочек.

Иногда вместо выкупа жених платил за невесту своим трудом в хозяйстве тестя. Обычно отработка длилась до совершеннолетия невесты, но иногда и до конца жизни жениха. Случалось и так, что родители малолетнего жениха брали в свой дом маленькую девочку, которая воспитывалась и росла вместе со своим будущим мужем.

В конце XIX – начале XX в. многоженство у орочей из-за резкого сокращения женщин в результате эпидемий было редким явлением. Иметь несколько жен мог только богатый человек или тот, кому они достались от умерших братьев. Если в доме было две или три жены, то хозяйством и остальными женами командовала старшая по возрасту. Свадьбу справляли после уплаты калыма. На свадьбу приглашались все взрослые жители стойбища невесты и жениха.

Беременную женщину старались освободить от тяжелой работы, внимательно следили за ее здоровьем. За месяц до родов ей не разрешалось готовить, стирать, собирать ягоды и грибы. Воспитание детей, особенно девочек, целиком лежало на плечах матери. Дети моложе двенадцати лет оказывали взрослым мелкие услуги на добыче рыбы, при обработке продуктов и шкур. Мальчики старше двенадцати лет почти всегда ходили на охоту со старшими или самостоятельно.

Положение женщины в семье регламентировалось вековыми обычаями. В жилище для нее было отведено специальное место около выхода. Ей запрещалось заходить на мужскую половину (малу), она не имела право есть, пока не покормит мужа. Если в доме гость, то женщина должна была молча сидеть у входа и заниматься своими делами. Только старая мать или старшая жена могли сидеть с мужчинами за общим столом.

В особенно трудном положении находились незамужние девочки-подростки. Наравне со взрослыми женщинами они выполняли ежедневную домашнюю работу, занимались заготовкой дров, сбором дикоросов, обработкой кож, шитьем и многими другими делами, от которых мальчики освобождались. Мальчики с 12 лет считались уже мужчинами, поэтому они ходили на рыбалку, охотились, учились изготовлять орудия труда, с отцом или дядей ездили в гости к родственникам по линии отца или матери в отдаленные стойбища. Там они знакомились с обширной родней, приобретали знания по номенклатуре родства (История и культура орочей 2001: 20–27).