Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого РАН
Перевалова Е.В., доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра арктических исследований МАЭ РАН
Ненцы. Демографические данные
Общая численность ненцев, согласно Всероссийской переписи населения 2020 г., составляет 49 787 чел. (23 521 муж. и 26 266 жен.).
Ненцы — самый многочисленный из коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации. За последнее столетие численность ненцев выросла почти в три раза: в 1926 г. она составляла 15456 человек, в 1939 г. — 24716 чел., в 1959 г. — 22845 чел., в 1970 г. — 28487 чел., в 1989 г. — 34190 чел., в 2002 г. — 41302 чел., в 2010 — 44640 (Всесоюзная перепись населения 1926; 1939; 1959; 1979; 1989; Всероссийская перепись населения 2002; 2010). Ненцы безусловные лидеры среди КМНС по демографическим индексам (особенно высока репродуктивность ненцев-кочевников). Динамика численности ненцев последних лет показывает устойчивый демографический рост, со среднегодовым приростом в 1 %. Данный факт вызывает опасение скорого преодоления численного рубежа в 50 тыс. человек, установленного для коренных малочисленных народов.
Динамика численности населения с 1926 по 2010 годы
Сегодня около 81 % ненцев проживают в небольших поселках и кочевых стойбищах, остальные в городах и крупных поселениях городского типа. По данным 2002 г., к сельскому населению отнесены 33458 ненца (16087 муж., 17371 жен.), к городскому — 7844 (3180 муж., 4664 жен.).
Соотношение городского и сельского населения ненцев по данным Всероссийской переписи 2010 года
Формирование поселкового и городского населения началось в 1950–1960-х гг. в связи с государственной политикой перевода кочевников на оседлость, введением школьного обучения (школ-интернатов), возможностью получения среднего и высшего образования и формированием национальной интеллигенции. В конце 1970-х гг. появляется прослойка национальной интеллигенции, выросшей уже не на стойбищах, а в национальных поселках, в 1980-х гг. национальная интеллигенция переселяется в города.
Ненецкое стойбище. Ярсалинская тундра.
Фото Д. Куканова 2016
Сами ненцы в своей среде выделяют группу тю’уна мэна (букв. «вверху находящиеся) или тэхэна мэна (букв. «среди оленей живущие») и группы та” сина мэна (букв. «внизу находящиеся») или хардахана иленя («в домах / поселке живущие») и тю” уняңы яхана иленя («букв. «на верхних землях живущие») или ңарка хардахана иленя («в больших домах / крупных поселках живущие»). С «верхом», или верховьями рек, у ненцев ассоциируются земли, где традиционного проживают оленеводы, а с «низом», или низовьями рек, соответственно — земли, принадлежащие оседлому населению (Харючи 2001: 169).
Тундровое ненецкое сообщество сохраняет язык и традиционную культуру, что обусловлено ведением оленеводческого хозяйства и кочевым образом жизни. Для тундровиков-оленеводов стандарты жизни в поселках противоречат основным устоям традиционного существования. Согласно традиционным представлениям ненцев, оседлое существование считается признаком бедствия, нищеты или недееспособности. В советский период в поселках оказывались разорившиеся оленеводы или семьи, лишившиеся главы, и оседали люди, приобретшие новые для тундры специальности, имеющие специальное или высшее образование. Благодаря последним в конечном счете поселковая общность приобрела новый, по-своему высокий, статус, хотя тундра по-прежнему сохраняла значение основной продовольственной базы и очага традиций. Со временем в поселках сформировались свои общины, механизм существования которых во многом отличался от тундрового. Здесь разрослись клановые сообщества, занявшие значимые места в поселковой иерархии (Golovnev 1997: 149–166).
Поселок Усть-Авам.
Фото В. Давыдова, 2021
Город Салехард.
Фото Е. Переваловой, 2020
В оседлой (поселково-городской) среде ненецкие традиции сохраняются в крайне фрагментарно, но связь с тундрой, где традиции еще сильны, дает возможность участия многим жителям городов и поселков как в хозяйственно-бытовой, так и сакрально-культовой жизни кочевого сообщества. Если у ненцев, проживающих в поселках и городах, есть свои олени и/или родственники-оленеводы, они имеют национальную одежду, которую надевают во время праздников, выездов в тундру и на промыслы; поселковых детей в меховой традиционной одежде можно увидеть и в буднее дни. При посещении родственников они участвуют в семейных и родовых обрядах и ритуалах. Через родственников и знакомых тундра снабжает поселковое и городское население свежим мясом и рыбой.
В городах и особенно в поселках старшее и среднее поколение ненцев проводят некоторые обряды и соблюдают запреты (женщины не разделывают осетра, щуку и налима и в периоды регул не употребляют их в пищу, исполняют обряд очищения после регул и родов, не переступают через мужские и детские вещи, не поднимаются на чердак дома и т.д.).
В домах и квартирах жителей поселков и городов можно встретить предметы, выполненные в этнических традициях: куклы ңухуко или игрушки-олени, женские сумки для рукоделия туця, берестяные изделия, наряду с христианским иконами увидеть покровительницу рода и семьи мяд’ пухуця, амулеты. В поселковой и городской среде частично исполняются погребально-поминальные обряды, сохраняется обычай ненецкого гостеприимства — непременное чаепитие и дарение в случае первого посещения дома и гостевания.
Всероссийская перепись населения 2002; 2010;
Всесоюзная перепись населения 1926; 1939; 1959; 1979; 1989;
Харючи Г. П. Традиции и инновации в культуре ненецкого этноса. Томск, 2001.
Golovnev A. V. Indigenous Leadership in Northwestern Siberia: Traditional Patterns and Their Contemporary Manifestations // Arctic Anthropology. 1997. Vol. 34. N 1. P. 149–166.
