Кереки. Образ жизни и система обеспечения

Для традиционного быта кереков было характерно отсутствие какой-либо одной превалирующей специализации в промыслах. Паритетные места в их хозяйствовании занимали охота на птиц и мелких грызунов, рыболовство на нерестовых реках и озерах, собирательство на побережье и в тундре. Активнее других, пожалуй, в прошлом реализовывался промысел морского зверя, но со временем и он занял относительно равное с другими место в системе обеспечения керекского сообщества. Примечательно, что, несмотря на распространение оленеводства в крае, этот вид хозяйственной деятельности практически не вовлек кереков.

При изначальном своеобразии древнекерекской культуры, «морской» по своей системе обеспечения, в процессе эволюции она претерпела существенные трансформации, определявшие на каждой из ступеней и соответствующий образ жизни сообщества. И сегодня это оказывается выраженным в целом конгломерате заимствований как в духовной, так и в материальной культуре от многих народов Северо-Востока, распутывание которого является непростой исследовательской задачей. Ведь разное время, на историческом пути кереки впитывали элементы алеутской, ительменской, корякской, чукотской, эскимосской, юкагирской и русской культур.

После революции 1917 г. в образе жизни кереков, как и других народностей советской страны, начался особый виток культурных трансформаций. Укрупнение поселений, сосредоточение основного населения в нескольких полинациональных поселках, колхозное строительство и т.п. нововведения ускорили стирание уникальных черт в образе жизни потомков приморских людей. В частности, в 1930-е гг. в местах расселения кереков были построены предприятия по переработке рыбы: рыбоконсервный завод в бухте Наталии, комбинаты близ устья р. Опуки и устье Тапата с подсобными рыболовными базами. А уже «в 1944 г. рыболовная артель «Керек» объединилась с товариществом «Новый быт», «Полярная звезда», «Красная звезда» в сельхозартель «Дружба» (цит. по Батьянова 2010: 298). Очевидно, что подобные производственные структуры, объединявшие представителей локальных народностей с русскими, и основанные на привнесенных формах хозяйствования, также способствовали размыванию керекской самобытности. Об этом наглядно свидетельствуют и фотографические материалы, снятые в с. Мейныпильгыно в 1969 г., хранящиеся в архиве Института Этнологии и Антропологии РАН (г. Москва). Если исследования В.В. Леонтьева 1970-х гг. еще фиксировали в реалиях последние рудименты культурных отличий кереков внутри советизировавшейся системы обеспечения народов региона, то киноэкспедиция И.А. Головнева 2017 г. показала уже полную универсализацию образа жизни современных потомков кереков.

Основная часть вышеупомянутых полевых исследований и съемок 2017 г. проходила в селе Мейныпильгыно Чукотского района. Село располагается на соединении устья реки Майны с Беринговым морем. Населенный пункт этот был возведен в 1957 году на месте древнекерекских селений, но полностью перестроен в период губернаторства Р.А. Абрамовича на Чукотке. На месте разрушенных деревянных бараков строителями были воздвигнуты разноцветные коттеджи-попугайчики канадского типа. Были обустроены образовательный центр, больница, дом культуры. На 2017 год население этого типичного национального села составляло порядка 350 человек – в основном, чукчи, и 4 человека, представители смешанных семей, идентифицировавшие себя как кереки. Так случилось, что все они были потомками Екатерины Хатканы – лучшего информатора В.В. Леонтьева. Их образ жизни растерял все национальные особенности, а из спектра промыслов, играющих роль сугубо в продуктовом плане, сохранилась только сезонная рыбалка. Только «предлагаемые обстоятельства» этнографических опросов или киносъемок реанимировали в них фрагментарные воспоминания, связанные с особостью ушедшей в прошлое культуры, – как правило, слышанные от стариков или вычитанные из книг, но не прожитые ими самостоятельно.  

 Село Мейныпильгыно. 2017. Фото И.А. Головнева