Кереки. Семья, воспитание и образование

Археологические изыскания, открывшие распространение крупных коллективных землянок в древнекерекских селениях, позволяют предполагать наличие больших семей в этих сообществах. По мнению В.В. Леонтьева, основу керекского общества в прошлом составляла матриархальная семья, и авторитет в вопросах выстраивания жизнедеятельности керекской семьи имела старшая женщина (Леонтьев 1983: 54). Это предположение дополняется и характерным наблюдением В.Г. Богораза: «все женщины из племени кереков считаются очень искусными в колдовстве» (Богораз 1939: 106). Главенство женщины в семье отражено и в керекском фольклоре – многие сказочные герои, прежде чем совершить поступок, спрашивают одобрение у бабушки ( ыллапил ). Родственные связи по материнской линии были определяющими для родственников, и часто после смерти мужа, женщина с детьми возвращалась в клан своей матери. В зависимости от хозяйственной необходимости, семейная община могла делиться на малые семьи, например, в сезон летних промыслов. А на зиму – снова объединяться в большую семью для совместного проживания. Орудия промысла могли использоваться любым членом семьи, поскольку считались общей собственностью. Следовательно, большая керекская семья являлась ключевой социальной ячейкой общества, а объединение из нескольких семей составляло род. При этом, предпочтительными считались браки между представителями различных родов, к примеру, наваринские кереки стремились брать в жены опукинских (хатырских) керечек. На рубеже XIX–XX вв. этнографами фиксировались примеры таких больших семейств, в частности, В.И. Иохельсон указывал, что «среди кереков мы еще находим 20–25 человек в одном жилище» (Цит. по Шнакенбург 1939: 99). Но в конце XIX в., с упадком морского промысла и переходом от коллективных форм охоты к индивидуальным, уже начался распад большой керекской семьи. И завершился этот процесс уже в советское время, в связи с распространением социалистических порядков и законов в крае.

 С.П. Вотыргин. Из чукотско-керекской семьи. Мейныпильгыно, август 2017. Фото И.А. Головнева

В традиционных семьях особое внимание отводилось заботе и воспитанию детей. Взрослые ни в чем не отказывали детям, стараясь удовлетворить их желания и капризы. Мотивом естественной педагогики можно назвать распространение игрушек в керекской культуре: маленьким детям для игр изготавливали фигурки животных и птиц, с которыми им впоследствии предстояло взаимодействовать во взрослой жизни – собак, морских зверей и т.п. (см. коллекции Н.Л. Гондатти, МАЭ РАН № 441). В пространстве жилища создавались условия, предупреждающие возможное травмирование детей. Например, чтобы ребенок не обжегся, играя в землянке, очаг после использования накрывался большим плоским камнем. А когда ребенок начинал делать первые шаги – ему пришивали специальные лямки, за которые его поддерживали, или привязывали к балкам землянки в рамках «безопасного» пространства. По свидетельствам информантов В.В. Леонтьева, чтобы запутать духов, о детях часто говорили неправду: «Уу, какой ты худой и тощий!», даже если ребенок был крепким и здоровым (Леонтьев 1983: 56).

 Костя-керек. Мейныпильгыно, август 2017. Фото И.А. Головнева

Существенным импульсом к распаду традиционных семейно-родовых матриц среди кереков стало ускорение ассимиляция в XX в. В прошлом браки кереков с представителями других этнических сообществ не одобрялись и случались редко. Известны случаи, когда соседи оленеводы- чавчыват насильно забирали керекских женщин в свои стойбища и использовали фактически как хозяйственных рабынь. С началом же оседания чукчей на Берингоморское побережье, количество браков между чукчами и кереками стало расти, а в советское время они стали нормой. По наблюдениям В.В. Леонтьева, в 1970 г. в Мейныпильгыно «из 11 супружеских пар только в одной муж и жена были кереками, в семи – муж керек, жена чукчанка; в двух – мужья чукчи, жены керечки, в одной – муж русский, жена керечка» (Леонтьев 1983: 55).

Образовательные организации и учебные опыты в этом отдаленном регионе развивались сравнительно низкими темпами. Известно, что до 1917 г. в Анадырском округе насчитывалось 6 школ – 3 церковно-приходские и 3 подведомственные министерству просвещения, а преподавание в них велось на русском языке и, как правило, не охватывало коренное население (Талызин 2009: 56). В раннесоветский период, на волне политики коренизации, власти старались форсировать просветительские программы в регионе, кооптировали представителей коренных народностей, в том числе и из среды кереков, в учебные заведения окружных и Союзных центров, однако значительного эффекта эти инициативы не достигли. А далее, с распространением форм школ-интернатов, обучение детей-кереков происходило в этнически смешанных коллективах, преимущественно на чукотском и русском языках. С тех пор – и до наших дней – в крае реализуются общие федеральные образовательные программы с вкраплением региональных компонентов.

 М.П. Кулю. Из чукотско-керекской семьи. Мейныпильгыно, август 2017. Фото И.А. Головнева