Речь на чулымско-тюркском языке

Аудиозаписи речи доступны на сайте проекта «Малые языки России» Института языкознания РАН на странице, посвященной чулымско-тюркскому языку (подготовлена В. М. Лемской). Представлены три текста: на нижнечулымском диалекте, а также на двух говорах среднечулымского диалекта, тутальском и мелетском): {ссылка}

Больше аудио и видео с речью на чулымско-тюркском языке в соответствующем разделе этой страницы .

Чулымско-тюркский язык

I. Социолингвистические данные

1. Существующие альтернативные названия.

Иногда называется также чулымским языком, устаревшие термины — язык ясашных инородцев (исашный язык), язык томских карагасов, язык чулымских хакасов, язык чулымских татар. Современное название язык получил по р. Чулым, бассейном которой ограничено расселение носителей этого миноритарного западносибирского языка. В иноязычной литературе иногда используется термин, производный от чулымского ӧс тил(и) ‘чулымский язык’ (дословно — ‘свой язык’), например: D. Harrison, G. Anderson. Ös tili (Middle and Upper Chulym Dialects): Towards a comprehensive documentation . Turkic Languages, 2006. 10(1). P. 47–71.

2. Общая характеристика

2.1. Общая численность носителей языка и соответствующей этнической группы

В переписи 2010-го года чулымцами записано 355 человек, из них чулымский назвали родным языком 44 человека. В переписи 2010-го был добавлен вопрос о владении родным языком — на него положительно ответили только 7 человек. Эта оценка в целом соответствует оценке лингвистов, специалистов по чулымскому тюркскому: В. М. Лемская отмечала в статье 2013-го года, что число носителей чулымско-тюркского, свободно владеющих родным языком (то есть свободно понимающих и говорящих), находится в пределах десяти человек. Еще порядка тридцати человек в 2013-м году были так называемыми «полуносителями»: они в целом понимают чулымско-тюркский язык, но не говорят на нем. Соответственно, примерно десять лет назад общее число носителей было порядка сорока человек. В настоящее время, в начале 2020-х годов, по данным В. М. Лемской число носителей сократилось примерно до 30 человек.

2.2. Возрастная структура носителей

Языком в совершенстве владеют несколько человек преклонного возраста, молодежь и дети родным языком не владеют, полуносителей можно найти прежде всего среди людей среднего поколения. Сейчас использование языка, к сожалению, сохраняется прежде всего в искусственных ситуациях: общение носителей с исследователями языка, фольклорные праздники.

2.3. Социолингвистическая характеристика

2.3.1. Степень угрозы исчезновения

Чулымский язык фактически близок к исчезновению. Как уже говорилось, прекращена передача языка от старших поколений к младшим: жизнеспособность языка обеспечивается именно этим фактором. Все носители чулымско-тюркского языка являются билингвами, то есть владеют не только чулымско-тюркским, но и русским языком. При этом русский является языком социально более престижным, и в ситуации естественного общения носители чулымско-тюркского языка практически всегда пользуются именно русским.

2.3.2. Использование в различных сферах

В таблице отмечено несколько сфер, в которых ограниченно используется чулымско-тюркский язык: в бытовом общении он сохраняется в единственной деревне (Пасечное), на фольклорных праздниках исполняются либо переведенные с русского эстрадные песни, либо сочиненные носителями частушки. С 2017-го года на чулымско-тюркский переводятся евангельские тексты, но в богослужебной практике они не используются. Данные об использовании в различных сферах приводятся по разделу, посвященному чулымскому тюркскому языку, на сайте проекта «Малые языки России» Института языкознания РАН, раздел составлен В. М. Лемской, там можно посмотреть более подробные комментарии, например, по подготовленным Евангельским переводам: https://minlang.iling-ran.ru/lang/chulymsko-tyurkskiy ).

2.4. Информация о письменности и ее наличии

Чулымский язык до последнего времени был бесписьменным, ни дети, ни взрослые никогда систематически не обучались писать и читать на родном языке. Обучение грамотности в XXI веке проходило только в рамках следующих инициатив:

- в течение трех лет в школе дер. Пасечное кружок по изучению чулымско-тюркского языка вел ныне покойный председатель родовой общины КМНС «Чулым» А. Ф. Кондияков. Им совместно с В. М. Лемской разработан алфавит мелетского говора среднечулымского диалекта чулымско-тюркского языка. Этот вариант алфавита в настоящее время используется прежде всего в научных публикациях:

Алфавит для тутальского говора среднечулымского диалекта чулымско-тюркского языка разработан В. М. Габовым, этот алфавит использовался в переводе Евангелия от Марка ( http://teguldet.lib.tomsk.ru/files2/1206_Biblija_CHulym+.pdf ). В. М. Лемская использовала этот алфавит при составлении уроков чулымского языка, опубликованных на сайте Тегульдетской библиотеки ( https://teguldet.lib.tomsk.ru/page/1157/ ). Этот вариант алфавита используется как в учебных пособиях, так и при издании книг на чулымском языке.

3. Географическая характеристика:

3.1. Субъекты РФ, в которых представлены компактное проживание носителей языка

Носители чулымско-тюркского проживают в двух субъектах РФ: в Томской области и на юге Красноярского края, причем по границе этих двух субъектов проходит граница говоров: в Томской области проживают носители тутальского говора среднечулымского диалекта, на юге Красноярского края — носители мелетского говора среднечулымского диалекта Таймырском (Долгано-Ненецком автономном округе). Исчезнувший в настоящее время нижнечулымский диалект был также распространен на территории Томской области.

3.2. Общее количество населенных пунктов , в которых традиционно проживают носители языка.

Носители чулымского тюркского компактно проживают в четырех поселках Томской области и двух поселках на юге Красноярского края.

3.3. Список населенных пунктов

Тегульдетский район Томской области: с. Тегульдет, с. Белый Яр, с. Куяновская Гарь, с. Новошумилово.

Тюхтетский район Красноярского края: д. Пасечное, д. Чиндат.

4. Характеристика исторической динамики:

Численность носителей чулымско-тюркского языка по данным переписей затруднительно: чулымские тюрки признаны отдельным этносом только в начале XXI в., до этого их учитывали среди татар, карагасов, позже — хакасов. Соответственно, данные о них впервые появляются только в переписи 2002-го года. В переписи 2002-го года чулымцами записались 656 человек, из них 270 человек назвали чулымский родным языком (в этой переписи не ставился вопрос о владении родным языком, поэтому назвать чулымский родным мог и тот, кто понимал родной язык как традиционный язык своей народности, но сам языком не владел). В переписи 2010-го года чулымцами записано 355 человек, из них чулымский назвали родным языком 44 человека, владение языком отметили только 7 человек. Как уже говорилось выше, число носителей, отмеченных переписью 2010-го года, в целом соответствует оценкам, которые дают исследователи чулымско-тюркского языка. В. М. Лемская в статье «Чулымские тюрки: сокращение численности населения как результат трансформации этноязыкового самосознания (Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2013. No 2 (2). С. 50-55) анализирует следующий феномен: по переписи 2010-го года чулымцев оказывается почти в два раза меньше, чем по переписи 2002-га года. Разница в числах не связана с естественной убылью населения, а с тем, как с течением времени изменяется самоидентификация детей от смешанных чулымско-славянских браков. На изменение самоидентификации, по мнению исследовательницы, влияют различные факторы: больший престиж титульной нации, сокращение льгот для представителей коренного населения. Можно также предполагать, что в 2002-м мы наблюдали «всплеск» национального самосознания, связанный с тем, что чулымцы были официально признаны отдельным народом всего лишь за 2 года до этого (Постановлением правительства РФ No 255 от 24 марта 2000-го года).

Для полноты картины можно процитировать также данные двух региональных переписей, приведенные в статье В. М. Лемской «Глагольные системы чулымско-тюркских диалектов: временные формы». Урало-алтайские исследования. 2010. No 2 (3). С. 19-35: «По данным переписи 1996 г., проведенной по инициативе ассоциации «Чулымец», в Томской области проживало 742 чулымских тюрка (чулымца); в Красноярском крае в 2006 г. было 157 чулымцев (по самоопределению)».

В целом можно также экстраполировать на чулымский обычную для всех языков коренных малочисленных народов: число носителей этих языков в течение XX в. неуклонно сокращается: собственно, чулымско-тюркский в начале XXIвека знают всего лишь несколько человек, возраст которых приближается к 70-ти годам или превышает эту отметку. Можно оценить также данные по нижнечулымскому диалекту: во времена исследований А. П. Дульзона в 1950-х годах носителей нижнечулымского диалекта было около 250 человек — в 2011-м году умер последний носитель этого диалекта.

II. Лингвистические данные

1. Положение в генеалогической классификации языков мира

Чулымский язык относится к группе тюркских языков {https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%8E%D1%80%D0%BA%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA%D0%B8}; среди ученых нет консенсуса относительно внутренней классификации языков тюркской семьи, поэтому мы не будем углубляться в вопрос о том, к какой именно подгруппе тюркских языков относится чулымско-тюркский язык, укажем лишь, что в классификациях, опирающихся на территориальный признак, чулымский относится к группе сибирских тюркских языков. При этом диалекты чулымско-тюркского языка по ряду черт оказываются похожи на разные тюркские языки: А. П. Дульзон отмечал, что некоторые особенности сближают нижнечулымский диалект с языком барабинских татар, а среднечулымский в некоторых аспектах оказывается близок кызыльскому диалекту хакасского языка.

2. Диалектная ситуация

Как уже отмечалось, чулымско-тюркский разделяется на два диалекта: среднечулымский и нижнечулымский (нетрудно догадаться, что свои названия диалекты чулымского получили в зависимости то того, на каких именно территориях — в среднем или нижнем течении реки Чулым — проживали их носители). В настоящее время нижнечулымский диалект признан исчезнувшим (последний носитель, по сведениям В. М. Лемской, умер в 2011-м году). В каждом диалекте выделялось несколько говоров (см. статью. А. П. Дульзона. «Диалекты и говоры тюрков Чулыма». Советская тюркология. 1973. No 2. С. 16 – 29): на ряд говоров, распространение которых совпадало с границами так называемых инородческих волостей. На рисунке 1 ниже приводится фрагмент карты, составленной этнографом Борисом Осиповичем Долгих { https://iea-ras.ru/index.php?go=Afisha&in=view&id=33 } (более подробно о нем можно прочитать здесь { http://old.ihst.ru/projects/sohist/books/ethnography/1/284-307.pdf }). Эта карта — реконструкция расселения народов Сибири в XVII веке по данным ясачных (налоговых) документов русской администрации Западной Сибири. На этой карте можно увидеть границы перечисленных инородческих волостей, каждой из которых соответствовал определенный говор среднечулымского или нижнечулымского диалекта. Итак, нижнечулымский диалект делился на следующие говоры:

1) кюэрикский — Корюковская волость;

2) кецикский — Курчикова (или Кийская) волость;

3) ежинский — Байгульская волость (именно этот говор сохранялся дольше остальных говоров нижнечулымского);

4) ячинский — Ячинская волость;

5) чибинский — Кызыльдеева волость.

Среднечулымский диалект подразделяется на два говора:

1) тутальский говор — Туталова волость;

2) мелетский говор — волость с центром в обозначенном на карте Мелецком остроге

Рисунок 3. Инородческие волости по реке Чулым (фрагмент составленной Б. О. Долгих «Карты распространения этнических групп, расселения племен и родов народов Сибири в XVII в. // История Сибири с древнейших времён до наших дней в пяти томах. Т. 2. Ленинград: Наука, 1968 (вкладка).

На этой карте желтым цветом обозначены территории расселения тюркоязычных народов, голубым — территории расселения народов, говоривших на самодийских языках {ссылка} (на приведенный фрагмент карты из них попадают только носители южноселькупского, они единственные из самодийцев были непосредственными соседями чулымских тюрков), розовым — территории расселения народов, говоривших на енисейских языках {ссылка} (из них с чулымскими тюрками соседствовали носители двух ныне исчезнувших языков, аринского и пумпокольского). Карта позволяет также увидеть, что в XVII веке носители чулымского тюркского еще не жили в Байгульской волости, расположенной при впадении Чулыма в Обь: в тот период эта волость еще была селькупской, позже проживавшие здесь южный селькупы были частично оттеснены, а частично ассимилированы носителями чулымско-тюркского.

3. Краткая история изучения языка

Первыми научными записями образцов чулымско-тюркской речи были тексты, собранные в середине XIX в. выдающимся тюркоголом В. В. Радловым {ссылка} и опубликованные в его книге Образцы народной литературы тюркских племён, живущих в Южной Сибири и Дзунгарской степи. Ч. II: Поднаречия Абаканские (сагайское, койбальское, качинское), кызыльское и чулымское (кюэрик) . СПб., 1868. Глубокое и систематическое изучение чулымско-тюркского язык связано с именем профессора Андрея Петровича Дульзона {ссылка} , организовавшего в Томском государственном педагогическом институте изучение языков коренных народов Томской области. В 1946—1951 гг. А. П. Дульзон неоднократно бывал в экспедициях на Чулыме (и как археолог, и как лингвист). В 1952 г. выходит его описание чулымско-тюркского языка: А. П. Дульзон. Чулымские татары и их язык // Ученые записки Томского государственного педагогического института. Т. IX. Томск, 1952. С. 76 – 211. В архиве кафедре языков народов Сибири в Томском государственном педагогическом университете (бывший Томский государственный педагогический институт) хранится начатая А. П. Дульзоном словарная картотека по двум диалекта чулымско-тюркского языка. Изучение чулымского языка в Томске было продолжено в 1970-е годы Р.М. Бирюкович и Р.А. Бони , их полевые записи также хранятся в архиве этой кафедры. Р. М. Бирюкович опубликовала ряд исследований по чулымско-тюркскому языку, в том числе монографии по его фонетике, морфологии и лексике. В XXI в. исследования по чулымско-тюркскому языку и его документацию наиболее активно проводила и проводит В. М. Лемская, а также Д. М. Токмашев, Г. Д. С. Андерсон и К. Д. Харрисон.

4. Основные лингвистические сведения (фонетика, грамматика, лексика)

4.1. Фонетика

Среднечулымский и нижнечулымский диалекты демонстрируют довольно существенные различия в области фонетики, прежде всего в области вокализма.

Вокализм

В системе вокализма обоих диалектов чулымско-тюркского представлены краткие и долгие гласные. В нижнечулымском это противопоставление затрагивает все гласные (то есть в нем представлено восемь долгих и восемь кратких гласных), в среднечулымском диалекте на одну долгую фонему меньше: гласный i̮ (ы) представлен только в кратком варианте. В орфографии для тутальского говора долгота и краткость гласных не отмечается, в орфографии для мелетского она обозначается удвоенным гласным (например, слово ‘рыба’ с долгим [ā] в первом слоге записывается в орфографии мелетского как паалық , но в орфографии тутальского — как палығ ). Тем не менее, в орфографии всегда можно различить две фонемы, составляющие пару по долготе / краткости, так как эти звуки имеют дополнительные произносительные различия: краткий гласный в этой паре произносится как [æ] (как в английском слове man ‘мужчина, человек’), записывается в орфографии мелетского как ä , в орфографии тутальского как я , долгий гласный в этой паре произносится как [ē], записывается в орфографии как e , э .

.

Система гласных чулымско-тюркского:

Рисунок 4. Вокализм чулымско-тюркского языка

На рисунке 4 приведена система гласных чулымско-тюркского языка. Фонема ī̮ снабжена пометой «н.-ч.», так как этот звук представлено только в нижнечулымском диалекте. В косых скобках обозначено, как гласные звуки обозначаются в двух вариантах чулымского алфавита. В том случае, если гласный в двух алфавитах обозначается по-разному, в косых скобках дополнительно используются пометы « м .» — алфавит, используемый для мелетского говора среднечулымского и « т .» — алфавит, используемый для тутальского говора среднечулымского. Нетрудно заметить, что расхождение между алфавитами касается написания трех гласных [ä], [ö], [ӱ], отсутствующих в русском языке: в алфавите, созданном для тутальского говора, для передачи этих звуков используются русские буквы я , ё , ю , а в алфавите, созданном для мелетского говора, используются специальные символы ӓ, ö, ӱ, например:

м. тӧ рт , т. тёрт ‘четыре’

м. ӱщ , т. ючь ‘три’

м. нӧмӓ , т. нёмя ‘что’.

На рисунке 4 гласные разделены на две группы: гласные переднего ряда обозначены зеленым цветом, непередние гласные — красным цветом. Это различие связано с явлением, называемом гармонией гласных, или гармонией по ряду : в слове могут быть гласные только одного ряда: или переднего, или непереднего. Гармония гласный влияет на выбор гласного в грамматических показателях (в чулымском все такие показатели являются суффиксами, то есть стоят после основы): гласный суффикса должен относится к тому же ряду, что и гласные основу. Помимо этого, в чулымско-тюркском представлена также гармония по огубленности , которая также влияет на выбор формы грамматических показателей: если гласный в основе огубленный ( о / ō , u / ū , ö / ȫ , ü / ǖ ), гласный суффикса должен также быть огубленным. Действие этих двух принципов (гармонии по ряду и гармонии по огубленности) можно проиллюстрировать выбором гласного суффикса со значением ‘его, принадлежащий ему’:

паж-ы ‘голова-его’ (гласный основы и суффикса непередний неогубленный)

ол-у ‘сын-его’(гласный основы и суффикса непередний огубленный)

тил-и ‘язык-его’ (гласный основы и суффикса передний неогубленный)

мюн-ю ‘суп его’ (гласный основы и суффикса передний огубленный).

Помимо долгих и кратких гласных, в нижнечулымском представлен ряд дифтонгов, в среднечулымским дифтонгам соответствует долгий гласный, ср.:

н.-ч. суаӄ ~ с.-ч. сооӄ ‘холодный’;

н.-ч. кӱок ~ с.-ч. кӧӧк ‘кукушка’;

н.-ч. сӱӧк ~ с.-ч. сӧӧк ‘кость’.

Система согласных звуков чулымско-тюркского

На рисунке 5 представлена система согласных звуков чулымско-тюркского языка

Рисунок 5. Консонантизм чулымско-тюркского

Пометы «н.-ч.» и «с.-ч.» используются в том случае, если звук представлен только в нижнечулымском или среднечулымском, соответственно. В косых скобках обозначено, как согласные звуки обозначаются в двух вариантах чулымского алфавита. В том случае, если согласный в двух алфавитах обозначается по-разному, в косых скобках дополнительно используются пометы « м .» — алфавит, используемый для мелетского говора среднечулымского и « т .» — алфавит, используемый для тутальского говора среднечулымского.

В чулымско-тюркском звонкие и глухие звуки по-разному представлены в разных позициях в слове: глухие согласные могут встречаться во всех позициях, звонкие — только после сонорных согласных и между гласными:

Такие ограничения на встречаемость звонких и глухих согласных интересны в двух отношениях. Во-первых, это интересно с точки зрения истории ряда тюркских языков Западной Сибири, в частности, и чулымско-тюркского. Отсутствие звонких согласных в начале слова — черта, объединяющая следующие языки: чулымско-тюркский, шорский, челканский, кумандинский, тубаларский, телеутский и язык барабинских татар (если есть в Атласе какие-то из этих языков, можно дать ссылку. Можно дать также следующие внешние ссылки: шорский { https://minlang.iling-ran.ru/lang/shorskiy-yazyk }, челканский { https://minlang.iling-ran.ru/lang/chelkanskiy-yazyk }, кумандинский { https://minlang.iling-ran.ru/lang/kumandinskiy-yazyk }, тубаларский { https://minlang.iling-ran.ru/lang/tubalarskiy }, телеутский { https://minlang.iling-ran.ru/lang/teleutskiy-yazyk }, язык барабинских татар { https://minlang.iling-ran.ru/lang/sibirskotatarskiy-yazyk }). Например, в этих языках слово ‘рыба’ будет произноситься как p ali̮ q / п алыӄ /, тогда как во всех остальных тюркских языках, от турецкого на западе до сойотского и тофаларского на востоке, от туркменского на юге до якутского и долганского на севере, это слово произносится как b ali̮ q / б алыӄ /. Исследователи связывают отсутствие звонких согласных в начале слова в перечисленных языках (все они занимают достаточно компактный ареал на юге Западной Сибири) с иноязычным влиянием, возможно — с влиянием языков уральской семьи, в которых начальные звонкие также отсутствовали. Влияние это, вероятно, не было слишком древним: есть несколько близкородственных языков (например, телеутский и теленгитский), в одном из которых начальные звонкие были устранены, тогда как в другом они сохранились. Такое различие между близкородственными языками говорит о том, что устранение начальных звонких имело место относительно недавно, уже после разделения двух очень близких друг к другу языков.

Второе, на что важно обратить внимание при обсуждении распределения звонких и глухих согласных в разных позициях в слове — на то, что в чулымско-тюркском звонкие и глухие согласные чередуются при словоизменении (образовании форм одного и того же слова) или словообразовании (образовании новых слов путем прибавления суффиксов к той или иной основе):

ӄа т ‘жена, женщина’ > ӄа д ым ‘моя жена’;

тӱ п ‘дно’ > тӱ в ӱ ‘его дно’;

ту с ‘соль’ > ту з у ‘его соль’;

кӧӧ к ‘кукушка’ > кӧӧ ғ ӱ ‘его кукушка’;

қама қ ‘лоб’ > қама ғ ы ‘его лоб’;

а щ ‘дерево’ > а җ ы ‘его дерево’.

Выше, при обсуждении системы вокализма, мы обсуждали явление сингармонизма: в слове могут быть представлены либо только гласные переднего ряда, либо только гласные непереднего ряда. Сингармонизм оказывает влияние и на согласные, представленные в слове: если в слове представлены гласные переднего ряда, согласные произносятся почти аналогично русским мягким, или палатализованным согласным, это явление может отмечаться и в орфографии, например, ӓ пь ‘дом’, щӓ рь ‘земля’, ӱ рь ‘дуй!’ и т.д. Кроме того, от сингармонизма зависит распределение двух звуков: велярного k /к/, близкого к русскому, и более глубокого увулярного q /ӄ/: велярный звук употребляется в словах с передними гласными (например, кӧк ‘зеленый’), увулярный — в словах с непередними гласными (например, қақ ‘играй на гармошке!’).

4.2. Морфология

4.2.1. Общая характеристика

Чулымско-тюркский язык, как и другие тюркские, обладает богатой морфологией. Все значения, и словоизменительные, и словообразовательные, выражаются суффиксами (префиксов чулымско-тюркском, как, впрочем, и в других тюркский языках, нет).

С точки зрения того, как в слове выражаются грамматические значения, чулымско-тюркский относится к языкам агглютинативного типа. Это означает, что:

· в чулымско-тюркском большое количество грамматических значений выражается внутри слова (некоторые исследователи выделяют свыше двадцати глагольных форм, выражающих значение вида, времени или наклонения).

· Грамматические показатели в чулымско-тюркском совершенно регулярны. В агглютинативных языках нет разных показателей с одним и тем же значением — в отличие от русского, где, в зависимости от типа склонения, один и тот же падеж может иметь разные показатели. Например, в русском есть три показателя дательного падежа в единственном числе: отц- у , матер- и , женщин- е , и еще один во множественном числе: отц- ам . В чулымско-тюркском выбор показателя зависит только от гармонии гласных, а также иногда — от предшествующего согласного, ср. кижи ‘человек’, кижи-ғе ‘человеку’, кижи-лӓр ‘люди’, кижи-лӓр-ге ‘людям’ ~ ӄыс ‘девочка’, ӄыс-а ‘девочке’, ӄыс-тар ‘девочки’, ӄыс-тар-га ‘девочкам’.

· Эти же примеры позволяют заметить еще одну черту агглютинативных языков: тенденцию выражать каждое грамматическое значение отдельным показателем (ср. чулымско-тюркское кыс-тар-га ‘девочкам’, где в слове есть отдельный показатель множественного числа и отдельный показатель падежа, срусским девочк- ам , где окончание выражает одновременно и множественное число, и дательный падеж).

4.2.2. Морфология имени

У существительного в чулымско-тюркском есть следующие категории: числа (единственное и множественное), падежа (семь падежей) и притяжательности (к существительному прибавляются суффиксы, указывающие на то, кому принадлежит предмет, со значением ‘мой’, ‘твой’, ‘его, её’, ‘наш’ и т.д. — всего шесть значений). Если в существительном выражены значения всех трех указанных категорий, порядок показателей такой: основа существительного + показатель числа + показатель притяжательности + показатель падежа: кӓмӓ-лер-иң-дӓ ‘в твоих лодках’.

Притяжательные формы, помимо указания на принадлежность, выполняют еще две важные функции. Во-первых, они образуют так называемую изафетную конструкцию: оформляют связь между двумя существительными. Эта конструкция имеет вид Существительное1 + Существительное2 с притяжательным показателем, например, агамнын ат-ы ‘лошадь моего отца’ (дословно ‘отца моего лошадь-его’). Эта конструкция может иметь разнообразные значения. Она может указывать на принадлежность, как в только что приведенном примере. Но достаточно часто ее значение выходит за рамки принадлежности в узком смысле, ср. такие выражения, как инӓк сӱд-ӱ ‘коровье молоко’(дословно ‘корова молоко-её’) или Ӱс кизи-си ‘чулымец’ (дословно ‘Чулым человек-его’).

Кроме того, притяжательный показатель 3-го лица в чулымско-тюркском может выражать значения, которые с принадлежностью предмета кому-либо прямо уже не связаны. В чулымско-тюркском эти показатели обозначают определенность существительного. Иными словами, они указывают на то, что речь идет о том самом предмете, который слушающему уже известен (чаще всего потому, что он уже упоминался в разговоре или рассказе). В русском грамматических показателей с таким значением нет, но они есть в европейских языках — в английском, немецком, французском и др.: это определенные артикли (например). Приведем два примера употребления притяжательных показателей в значении определенных артиклей в чулымско-тюркском. Оба примера взяты из текстов, записанных А. Ф. Кондияковым и изданных с лингвистическим разбором В. М. Лемской во второй части монографии А. Ф. Кондияков, В. М. Лемская. «Чулымско-тюркский язык д. Пасечное Тюхтетского района Красноярского края. 2007–2021 гг. Т. II: Тексты с переводом и анализом. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2021

В первом фрагменте, состоящем из десяти простых предложений (встретившиеся в тексте сложносочиненные предложения были разделены на два простых), притяжательные показатели употребляются семнадцать раз (все слова с притяжательным показателем выделены полужирным шрифтом). Уже сама по себе необычная частотность таких показателей указывает на то, что показатели употребляются не в своем прямом, притяжательном значении, а имеют какую-то иную функцию. В каждом отрывке подчеркиванием выделены те употребления притяжательных показателей, которые связаны с указанием на определенность описываемого объекта. Часто притяжательные показатели в этой функции могут сопровождать существительные, называющие протагонистов (главных героев) истории — тем самым повышается связность текста, подчеркивается, что речь продолжает идти о тех же самых людях. Таковы употребления с притяжательными показателями слова алыптар ‘богатыри’ в 4-м, 6-м и 9-м предложениях первого отрывка, а также слова ӄыс ‘девушка’ в 3-м и 4-м предложении второго отрывка. Притяжательные показатели в этой функции могут, конечно, сопровождать и другие существительные, указывая на то, что описываемый предмет — тот самый, который уже был назван раньше. Например, употребление притяжательного показателя в слове аҗ-ын-дын ‘из дерева’ в 9-м предложении первого фрагмента указывает на то, что речь идет о той самой деревяшке, которая была упомянута в 8-м предложении, а употребление притяжательного показателя в слове щығо-зунуң ‘лошади (родительный падеж)’ в 10-м предложении первого фрагмента указывает на то, что речь идет о той самой лошади, которая впервые была названа в 7-м предложении. Интересно также употребление с притяжательными показателями слова ӱз-ӱнде ‘по Чулыму’ в 1-м предложении второго фрагмента и слова аҗаро-зундун ‘из леса’ в 3-м предложении второго фрагмента. В данном случае употребление показателей определенности связано с тем, что в картине мира определенные части чулымской ойкумены, традиционного обжитого пространства, являются всегда определенными, известными слушателю. Также употребляется, например, слово тайғы ‘тайга’ ( Тайғы-сында ӓстилтирь ‘в.тайге [дословно в.тайге-его] слышится.эхо’) или слово чар ‘земля’ и слово кӱн ‘небо, день’ в том случае, если оно употребляется именно в значении ‘небо’, то есть называет уникальный и потому определенный объект ( пол-ув-сун щер-и и кӱ н -ӱ ‘Да.будут земля и небо [досл. земля-его и небо-его]’)

Фрагмент 1

1. Поған иғи қарындас – алыптар.

Были два брата-богатыря.

2 . Оларның поған пирь туңвоз-у.

У.них была одна сестра-их .

3. Щанда щуртавлған кизилер-и кӓлғӓрь оларға соқсуп ӧлӱрӓйғе.

В.стороне жившие люди-их приехали к.ним (чтобы), напав, убить.

4 .Туңвоз-у ищтирьсаған қызыл арағанаң алыптор-ун ағылор-у асқаңҗа .

Сестра-их напоила красной водкой богатырей-ее (до) умов-их потери.

5. Соседтор-у қассағанар тӓрӓң ямо-зун

Соседи-их выкопали глубокую яму-их

6. ол эзирик алыптор-ун тӱзӱрӱвскӓнӓрь ямо-зун-а .

и пьяных богатырей-их спустили в.яму-их .

7. Анарақ адывсқанар қавщарым щылғозун-уң эд-ин.

Туда.же бросили половину лошади-их мяса-ее (т.е. половину туши).

8. Ол кӧмӓс ащтың щтяғ-ын.

И немного дерева кусок-его (и небольшой кусок дерева)

9. Пақвырлап турғанар алыптор-у этсағанар аҗ-ындын балалайқо-зун

Трезвыми став богатыри-их сделали из.дерева-их балалайку-их

10. ол щығо-зунуң кузурғ-озу-дун этсағанар қыл – щаҗақ.

и лошади-их из.хвоста-ее натянули струну

Фрагмент 2

1. Кӓмӓнӓң келип ӱс кизи-си ӱз-ӱнде .

В.лодке едет Чулыма человек-его (т.е. чулымец) по.Чулыму-его

2. Сайдӓ кӧрьпаған сарығ щащтығ қыс олурувлу

На.песке увидел желтыми волосами.обладающая (т.е. желтоволосая) девушка сидит

и ӧс щаҗ-ын тарғақлаң таран /қырған .

и свой волос-ее гребнем причесывает, скребёт .

3. Аҗаро-зундун сығып моғалақ қыз-ына кӓледи .

Из леса-его выйдя медведь к.девушке-его идет

4. Қыз-ы щарн-ынаң олурувлу кӧре ₁ щоғул ₂ .

Девушка-его спиной.ее сидит не ₂ видит ₁ .

Интересно рассказать подробнее о правилах употребления трех падежей (основного, винительного и родительного) в чулымско-тюркском языке и об изменении этих правил под влиянием русского языка. Примеры ниже приводятся из текстов, записанных в разные годы разными исследователями (А. Ф. Кондияковым, В. М. Лемской, Р. М. Бирюкович, Р. А. Бони, С. Е. Маловым), при этом сохраняется система записи оригинала.

В чулымско-тюркском можно выделить следующие падежные формы существительного:

Основной падеж .

Эта форма имеет нулевой показатель. Она может употребляться в разных функциях в предложении.

Основным падежом может обозначаться подлежащее:

Мең аɣа м kача н kача н ӧlгӓн

‘Мой отец давным давно умер’

Основным падежом может обзначаться прямое дополнение:

Тӱксӓ ӓптербис, ӓп чунуптърбъс, ба̄сӯда чуна табс, о̄дуң ӓгаг lа̇ ке̩стир’бис, о̄дуң чарɣа̄бъс, о̄дуң ча̄рып сажана птырзың, пиж’а н чап kа̄быс, анды н пиж’ӓн’ чӣптырбыс, моɣол ӓтке̄бис’, устак салɣа̄бъс.

[— Что вы делали?]

‘— Шерсть теребили, пол мыли, посуду мыли, дрова пилой пилили, дрова кололи, дрова , расколов, сложишь, сено закрывали, потом сено собирали, копны делали, стога складывали’.

Основным падежом может обозначаться зависимое имя в изафетной конструкции:

сула й итw ēге

‘ овсяный хлеб’ (буквально ‘овёс хлеб-его’)

Винительный падеж

Винительным падежом обозначается прямое дополнение — однако, как только что было показано, прямое дополнение может обозначаться и основным падежом. Есть несколько факторов, влияющих на выбор винительного падежа для оформление прямого дополнения. Прежде всего это определенность прямого объекта (иными словами, предмет или человек, о котором идет речь, могут быть однозначно идентифицированы слушателем). Поэтому, например, винительным падежом в позиции объекта всегда оформляются местоимения. Местоимение третьего лица в следующем примере соотносится с существительным ‘медведь’, употребленным в предыдущем предложении, то есть местоимение 3-го лица в винительном падеже всегда отсылает слушателя к уже известному объекту: нельзя сказать ‘увидел его’, если слушателю не известно, о ком речь (то есть если говорящий не указал ему на объект жестом при разговоре или не упомянул объект раньше в своей речи):

М о ҕа л аk орд а д а болҕа н. П i с аны те l ӓд i б i с .

‘Медведь был в берлоге. Мы его разыскивали’.

Местоимения первого и второго лица, конечно, также всегда называют тех, кого слушающий может однозначно идентифицировать, поэтому эти местоимения в позиции объекта тоже всегда выступают в форме родительного падежа.

М ӓ н се̄ни ӧ̄лурсаллы kk ым

‘Я тебя убью!’

Имена собственные точно также всегда называют однозначно идентифицируемый объект, поэтому они употребляются с показателем винительного падежа:

Ак Кӧбейнъ каҮъбъскан

‘Ударил Ак Кобея ’.

C показателем винительного падежа употребляются вопросительные местоимения в позиции прямого дополнения (что, видимо, объясняется тем, что говорящий, задавая вопрос, предполагает, что именно слушающий может однозначно идентифицировать объект, которого касается вопрос, и сообщить об этом слушателю):

Кы̇ мна kыны бъл сың?

‘Кого ты любишь?’

Нӧ̄н ӓтке̄н’?

‘Что вы делали?’

Наконец, объект может быть однозначно идентифицируемым потому, что он известен слушателю из предыдущего разговора или рассказа:

Помойда итвак полган. Ко:зу парып ол итпакти чип салган

‘В помоях хлеб был. Зять, подойдя, этот хлеб съел’.

Соответственно, основной падеж употребляется для обозначения объекта, однозначно слушателем не идентифицируемого. Это может быть первое упоминание объекта:

Мӓ нд ӓ к ь lӓ т кичӓч ке̄ сс аɣа нн а р

‘По-моему, амбар маленький они.выдолбили’,

или употребление для обозначения объекта, никак в дальнейшем не конкретизируемого — например, при описании обычных, рутинных действий (пример приводился выше, это был фрагмент из рассказ женщины о том, какую работу они обычно выполняли в детстве) или в текстах этнографического характера, где, например, описывается обычный способ изготовления чего-либо:

K о:γ ур э: д и ll ӓ: д 'и аγац т ы н

‘ Колоду (для традиционного захоронения умерших) делают из дерева’

Родительный падеж

Оформляет зависимое имя в изафетной конструкции:

Ту̇ l гу̇джа̇к тайдо̄зынын балыγын чиптер .

‘Лисичка ела дедушкину рыбу’.

Как уже упоминалось выше, зависимое имя в изафетной конструкции может оформляться и основным падежом. Выбор между родительным и основным падежом для зависимого имени в изафетной конструкции отчасти похож на выбор между винительным и основным падежом для прямого объекта: если существительное не обозначает конкретный, индивидуализированный объект, употребляется основной падеж, если обозначает конкретный объект или конкретного человека, родительный. В приведенном только что примере тайдо̄зынын балыγын ‘дедушкину рыбу’ употребляется родительный падеж, так как имеется в виду совершенно конкретный дедушка, персонаж сказки, а основной падеж употребляется в примерах типа инӓк сӱд-ӱ ‘коровье молоко’, где имеется в виду любая корова — как представитель класса коров.

Итак, исходно для чулымско-тюркского была характерна (с некоторым упрощением картины) следующая система:

Такая система фиксировалась в текстах, которые были записаны до 1970-х годов. В текстах начала XXI века система уже в значительной степени перестроена под влиянием русского языка, и винительный и родительный падежи начинают употребляться так же, как в русском языке — просто в зависимости от положения существительного в предложении.

Так, в текстах из А. Ф. Кондияков, В. М. Лемская. «Чулымско-тюркский язык д. Пасечное Тюхтетского района Красноярского края. 2007–2021 гг. Т. II: Тексты с переводом и анализом. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2021 можно встретить примеры:

- употребления родительного падежа вместо основного в изафетной конструкции при обозначении живого существа как типичного представителя некоторого класса:

Инӓк-тӓрь-ниң щағын апағанар

‘ коровье масло взяла’(дословно ‘ коров-многих жир-их взяла’)

- употребления винительного падежа вместо основного при первом упоминании предмета, до того неизвестного слушателю:

Кӧпӓлӓ кизилери парып ағынығ щулун тапағанар.

Сколько - то людей, пойдя , быструю реку нашли.

- употребление винительного падежа вместо основного при обозначении предмета как типичного представителя некоторого класса:

Палықторун тударға, Краснаярсқайның тӧстери қағасторун перьтирьлӓрь, квота тидилӓрь.

‘ Рыбу ловить.чтобы в Красноярске начальники бумаги дают, квота называются.’

4.2.3. Морфология глагола

Глагол-сказуемое в чулымско-тюркском согласуется по лицу и числу с подлежащим, например: чурта- м ‘ я жил’, чурта- пс ‘ мы жили’. У глагола выделяется несколько наклонений: повелительное, желательное, условное, изъявительное. Повелительное наклонение (или императив) выражает значение побуждения. Повелительное наклонение имеет формы всех трех лиц. Утвердительная форма второго лица единственного числа повелительного наклонения (‘делай что-либо!’) образуется двумя способами: она либо совпадает с основой глагола (см. первый глагол в первом примере), либо к ней дополнительно прибавляется показатель - ғыл / - гил (см. второй пример), в отрицательной форме после суффикса отрицания - ба / - бӓ / - ва / - вӓ всегда прибавляется показатель - ғыл / - гил (см. вторую форму в первом примере, в котором представлены две формы, утвердительная и отрицательная, 2-го лица единственного числа повелительного наклонения от глагола ‘верить’):

анзына изӓн или изӓн-ве-ғил

‘этому верь или не.верь ’

пулат кара: на та ң- гыл

‘платок на.глаза повяжи !’

Во втором лице мн. ч. таких вариантов нет, утвердительная и отрицательная формы различаютcя только отсутствием / наличием отрицательного суффикса - ва :

Қаҗанда ары-ва-с и щақсылаң истӓнӓ-сь

‘Никогда не.болейте и хорошо работайте !’

Примеры повелительных форм 1-го и 3-го лица:

Ӓпьтӓ изин этсалақ

‘В.доме работу сделаем.давай-ка!’

Ақчезын кӧплӓң тӧлӓзинӓрь

‘Денег много пусть.платят!’

Желательное наклонение выражает намерение, желание совершить что-то (в формах первого лица) либо приглашение, пожелание совершить что-либо (в формах второго лица; эта форма выражает повеление в менее категоричной форме в сравнении с повелительным наклонением) либо предположение (в формах 3-го лица):

мӓн ичӓмне кӧр-ге:з-ем

‘я мать.мою увидеть.хотел.бы’

ма: гост' па-гач-ъ ң

‘моим гостем будь.пожалуйста’

писти ң чол шубур бол-га:че

‘наша дорога плохой будет.похоже’

Условное наклонение используется в зависимых предложениях со значением реального, возможного условия или времени:

Мен бар-за-м айтӓрмен

‘я если.пойду , скажу’

Чангур чал-са — чайлаблар, кырчык чал-са — кыштабылар

‘Дождь когда.идет — летуют, снег когда.идет — зимуют’.

В изъявительном наклонении глагол различает несколько форм времени. Подробно система временных форм чулымского по диалектам и говорам анализируется в статье В. М. Лемской «Глагольные системы чулымско-тюркских диалектов: временные формы» // Урало-алтайские исследования. 2020. No 3. С. 19–35. {https://iling-ran.ru/library/ural-altaic/ua2010_03.pdf}. Здесь речь пойдет о формах среднечулымского диалекта. В нем выделяется три формы настоящего времени:

- с показателем - ады /- ӓди :

се:ң қа:дын кӱнзӓй кир-ӓде

‘Твоя жена каждый.день заходит ’ .

Мени üлрӓйге пел-пӓ-денг

‘Меня убить не.можешь’.

Чо:лын пл-аде-м

‘Дорогу я.знаю’.

Қара тайган кӓл-е:де

‘Черная тайга приближается (на нашем пути)’

- c показателем -(ып)тыр/-ип(тир) :

Чи:т о:л пе:р-тер пер кустун қ уру қ ла :ң зай .

‘Молодой парень дает одну птицу каждый.раз.когда.он.вскрикнет’.

Катағ ла , нӧ м ӓ писке пӓ л ӓ т- ӓ птир .

‘Карауль, кто (досл. что) нам готовит.еду (когда нас нет)?’

Кижи чӧрт-ӓптур , а ма: чӧрткӓ чогул.

‘Люди живут , а мне жизни нет’.

Кижини кижи чамы тута-дър

‘Человека человеческая кожа держит’

Қ атты :ры сыхтыс-тыр-лар , қ анны :ры ахс-ыптыр-лар .

‘(Пришел черт.) Жены.их плачут, (черт) кровь.их пьет’.

- c показателем -ыбыла /-ибилӓ

қ арындо :зы қ алпа ғ ан . қ атагла :былы.

‘Брат его остался. (Вот он) караулит ’.

о:л кӧ рг ӓ н кичигыч ӓ п тур-убылы , ана: кергӓ н , — ке:р тайна о:лур-ублу.

‘Парень увидел: маленький дом стоит , в.него вошел — старая бабушка сидит ’.

чангур чалса — чайла-бл-ар , кырчык чалса — кышта-был-ар .

‘Дождь если.идет — летуют , снег если.идет — зимуют ’.

Са: ише:й-бел-мӓн

‘На тебя надеюсь ’.

Се:н қ ызы ң , кӱзи ң мында чурта:-был .

‘Твоя дочь, зять здесь живут’.

Описать различие между этими тремя формами довольно сложно, примеры подобраны таким образом, чтобы показать, что все три формы могут употребляться и для описания однократной ситуации, разворачивающейся в настоящий момент, и для описания привычной, регулярно повторяющейся ситуации, и с глаголами, которые описывают ситуации, которые легко привязать к определенному моменту (типа ‘смотреть’), и с глаголами, которые описывают скорее вневременные состояния (типа ‘надеяться’, ‘знать’, ‘мочь’).

Форма будущего времени одна (но значение будущего времени передается и желательным наклонением, о котором говорилось выше). Но показатели будущего времени различаются в утвердительной и отрицательной формах, ниже приводится короткий диалог, в котором представлены две формы будущего времени от одного и того же глагола ‘испугаться’, в первом предложении используется отрицательная форма (показатель - буқ ), во втором — утвердительная (показатель - луқ ):

— Корғ у-бу қ- су ң ба?

— мӓ н қ айа қ ору қ- лу ққ- ы м

‘— Не.испугаешься ли?

— Я почему испугаюсь ? ’

В обоих диалектах среднечулымского используется форма прошедшего времени с показателем -(г)а(н) / -(г)ӓ(н) . Эта форма прошедшего времени используется и для описания недавних, актуальных ситуаций, и для описания ситуаций, случившихся в далеком прошлом и в настоящее время уже неактуальных:

Чи:т о:л, қайнар мынар кӓл-ге-н ?

‘молодой парень зачем сюда пришёл ?’

Пурун k ыда i ki ж il ер i пол-ҕан

‘Прежде люди «кыдай» были’ .

Эта же форма может описывать и регулярные, повторявшиеся в прошлом действия:

Я всё время тяжёлую работу делала.

Мӓн чалаң ӧ̄ɣр ышты иш’тӓн-ге̄м

‘Я всегда тяжелую работу делала’

Такое разнообразие форм настоящего времени связано с тем, что в тюркских языках вообще и в чулымско-тюркском в частности очень легко возникают конструкции, состоящие из деепричастия смыслового глагола (который описывает саму ситуацию) и какого-либо вспомогательного глагола (чаще всего это глагол движения), который может передавать, среди прочего, тот или иной видовой оттенок действия: является ли действие незавершенным, длящимся или, наоборот, завершившимся, законченным. Конструкции, передающие незавершенное действие (по смыслу близкие к английским временам серии Continuous типа Iamreading ‘Я читаю (именно сейчас, в настоящий момент’) часто становятся в итоге новыми формами настоящего времени. Такая конструкция стягивается в одно слово таким образом, что бывший вспомогательный глагол становится суффиксом времени. Из трех названных выше форм настоящего времени чулымско-тюркского языка форма настоящего времени c показателем -(ып)тыр/-ип(тир) восходит к конструкции с глаголом тур- ‘стоять’, а форма настоящего времени c показателем -ыбыла /-ибилӓ — к конструкции с глаголом олур- ‘сидеть’.

В чулымско-тюркском много таких конструкций, в которых вспомогательный глагол передает тот или иной оттенок ситуации, приведем примеры некоторых наиболее часто встречающихся конструкций:

Вспомогательный глагол ‘уйти’ обозначает наступление некоторого состояния:

Аɣрып ӧ̄l-па-ɣан

‘Болея, умерла ’ (т. е. ‘От болезни умерла (досл. ‘умерев, ушла’)).

Аны ол прале̄ч kа̄ k- wа-ɣан

‘Его паралич разбил’ (досл. ‘ударив, ушел’).

Карто̄пка мең пы ш-ва-ɣан

‘Картошка моя сварилась’ (досл. ‘сварившись, ушла’)

Завершенность действия передается глаголом ‘положить’:

Пӱргӓп-сал-ɣа̄м kаkwа̄ɣа

‘ Я.закрыла крышкой’ (досл. ‘закрыв, положила’).

Начало действия передается глаголом ‘послать, отправить’:

Пӓч кӧи-с-ке̄м

‘Печь я.затопила ’ (досл. ‘жгя, отправила’).

Ӓпке чаныбы-с-кан

‘Домой отправились ’ (досл. ‘вернувшись, отправили’).

Глагол ‘взять’ означает возможность (в сочетании с отрицанием — невозможность) совершения действия:

Иге рас каҮ-ал-бан

‘Два раза ударить.не.смог’ (досл. ‘ударив, не взял’).

Чед-ал-бин

‘не догнал’ (досл. ‘догоняя, не взял’).

Глагол ‘увидеть’ обозначает попытку совершения действия:

Тӓптеп-кӧр!

‘побежать.попробуй!’ (Досл. ‘бежав, увидь!’).

Глагол ‘лежать’ обозначает длительность действия:

Сыхтап-чат-ы

‘плачет’ (досл. ‘плача, лежит’).

Айдӓ туруп-ча̄т-ы

(Человек уходит, на палку дверь закрывает, на два дня даже уйти может. Палка в двери) ‘так и стоит’ (досл. ‘стоя лежит’).

Этот же глагол может обозначать действие, свидетелем которого говорящий не был и о котором он судит по наблюдаемому результату (длительность которого, видимо, и подчеркивает в данном случае глагол ‘лежать’):

Ӓне:зи се:гергӓн кайалы; о:лпаган. «Ме: ң ичäм ӧ:л-ча:т-и »

‘Мать его прыгнула куда-то, умерла. (Он не видел, куда. Говорит:) «Моя мать умерла » (досл. ‘умерши, лежит’)’.

Кейеп сурубул: «Кайды кижи чиҮлъп-чат ?

‘Придя, спрашивает: «Что.за люди собрались ?»’ (досл. ‘собравшись, лежат’).

Лексика

Лексический фонд чулымско-тюркского языка отражает контакты чулымцев с носителями других языков: В. И. Рассадин выделял в чулымско-тюркском некоторые монголизмы, основным и все более мощным источником заимствований с XIX в. и по настоящее время является русский язык: заимствуются служебные элементы (союзы а , и , что , пока , то ли — то ли и т.д., частица сослагательного наклонения бы ...) и полнозначные слова, в основном существительные (например, чай , хозяин , магазин, сват, шелк ), но также и глаголы (например, гулять ).

III. Иллюстративные материалы

1. Образцы текстов

Приводятся тексты на среднечулымском, на обоих говорах.

В качестве образца текста на тутальском говоре среднечулымского приводится фрагмент рассказа о жизни, записанный в 1973 г. Р. А. Бони от Арины Васильевны Тарлагановой в с. Тегульдет, текст с лингвистическим комментарием опубликован В. М. Лемской в «Сборнике аннотированных фольклорных и бытовых текстов обско-енисейского языкового ареала» (Труды кафедры языков народв Сибири). Т. 6. Томск, 2020. С. 230—252.

— мӓн ча̄н чурт туγам пер тӣ ша то̄̇ɣус чӱс че̄̇ ты чылда туγан . ӓтрӓ улуɣ ӓмес’ сем’ја болɣан.

— кӧп уɣлан болɣан?

— пистиң ӱ̄ч уɣлан болɣан.

— kы м улӯзу болɣан?

— клавдиjа биjам болɣан улӯзу. анды н биlӣп поwым болɣан мӓндын улуɣ.

— kым гичӣ зе болɣан?

— мӓн гичиɣ болɣам. мең бијам че̄ты чаш’ улуɣ. Мең поwым ӱч чаш улуɣ.

— кы мна kыны бъл сың?

— мӓн аɣам ичамне kыныбъл мын.

— кайдыɣ аɣа м болɣан?

— аɣам kа̄тыɣ кижи болɣан, kајады боштwан. иш’тӓнӓр’ге̄ сӣрӓ чаја̄н.

- нӧ̄н ӓтке̄н’?

- тӱксӓ ӓптербис, ӓп чунуптърбъс, ба̄сӯда чуна табс, о̄дуң ӓгагlа ке̄стир’бис, о̄дуң чарɣа̄бъс, о̄дуң па̄рын сажана птырзың, пиж’а н чапkа̄быс, андын пиж’ӓн’ чӣптырбыс, моɣол ӓтке̄бис’, устак салɣа̄бъс. устах уча̄м ку скӱда. пиж’ан дартыпты рбыс, о̄дуң дартыптырбыс, kышkыда тӱɣ ӣ р’тирбис, ӧр’ о̄лурата̄пс, тӱ̄ɣа олурулбус са̄тыжы р чоkkус. са̄̍тыжарɣа маң чадӓр’ чо̄ɣул ӓр’тӓн турубу лбус. час болба̄н пистиң. пӓтӱк ӓткӓн турɣа̄бъс. кайдыɣ ича м болɣан? мең ичам чаkшы болɣан. ичам иш’ке̄ ӱ̄рӓткӓн’ чадарɣа бӓрбе̄н, ӓртӓн осɣурубу л ӓртӓн башɣарнарɣа пыжырайɣа ала̄ди. е̄тирсиң ан со̄нда чӣ ге на̄да. kачан аɣам ӧlгӓн? мең аɣа м kача н kача н ӧlгӓ н чада н ӱчтӓ ӧlгӓн ол аɣра н. аны ол прале̄ч kа̄kwаɣан. мең ича м та̄тым со̄нда ӱч чыл чӱртан. ичам аɣра̄н ке̄рпоɣан. kачан ӓрге̄ боɣам. мең иге уɣлан болɣан. пер ол пер kыс болɣан. kызым пер чаш болɣам. пала м мең то̄ɣусайду ӧlгӓн. kызым аɣран аɣрып ӧ̄lпаɣан.

— Я родилась в Новой деревне, в тысяча девятьсот седьмом году родилась. Не очень большая семья была.

— Сколько детей было?

У нас трое детей было.

— Кто старший был?

— Клавдия, моя сестра старшей была.

Потом Филипп брат был меня старше.

— Кто младший был?

— Я была младшей. Моя сестра на семь лет старше. Мой брат на три года старше.

— Кого вы любите?

— Я мать и отца люблю.

— Какой у вас был отец?

— Отец твёрдый человек был никуда не пускал. Работать всё время заставлял.

— Что вы делали?

— Шерсть теребили, пол мыли, посуду мыли, дрова пилой пилили, кололи, в поленицу

складывали, убирали копна, делали стога клали (вершили). Стога вершили осенью. Сено возили, дрова возили, зимой шерсть пряли, долго сидели молчком, сидели не разговаривали. Разговаривать некогда было, рано вставали. Часов не было у нас. Петух поёт – встаём. Какой мать у меня была? Моя мать хорошей была. Мать работать заставляла, лежать не давала, рано разбудила – рано встанешь, чтобы готовить. Стряпаешь, кушать-то надо. Когда мой отец умер? Мой отец давно-давно умер в семьдесят три года умер, он болел. Его парализовало. Моя мать после отца три года жила. Моя мать болела, старая стала. Давно замуж я вышла. У меня было двое детей. Один мальчик и одна девочка были. Девочке один год было. Мой сын умер в девять месяцев. Девочка заболела, от болезни умерла.

Приводятся два образца текстов на мелетском говоре: фрагмент сказки «Жили три брата», записанной в 1970-е годы Р. М. Бирюкович от М. А. Скоблина в д. Пасечное (полный текст сказки с лингвистическим комментарием опубликован В. М. Лемской в «Сборнике аннотированных фольклорных и бытовых текстов обско-енисейского языкового ареала» (Труды кафедры языков народов Сибири). Т. 2. Томск, 2012. С. 184–237) и перевод на мелетский говор песни В. С. Высоцкого «Корабли», выполненный в 2015-м году Валентиной Кононюк и Светланой Алалыкиной (текст размещен по адресу https://wysotsky.com/9020.htm?1 ).

Сказка «Жили три брата»

ӱш қа:рындыш паған. аңзынтерлар. оларга ӱш ку: кӓлгӓн. ӱш қу: кӓлгӓн, ӱш сергӓйӓк серекле:ш кӓлгӓн. е:бен па:зына қон паған ӱш қарындасты:рына. селгӓнӓп ча:жыпыскан. ӱш хыс тура тӱскӓн. ӱш қыс ӓпте:ренӓ кӓлгӓн. улуғ қызы айдыбылы мӓн улуғ қарынды:зына парлыққым. ортун қызы айдыбылы мӓн ортун қарынды:зына парлыққым. кижиғ қызы кижезинӓ парлыққым диде. ӓмдӓ перзе пол чу:нтыр. орты:ны кӱнӓк чу:нтыр. кижизи пызыртыр. ӓмдӓ туруп оллар (кысты:ры) па:рсханнар.ӓмдӓ қарындастар кӓлгӓн. сонда айтыбылар ''ким писке чахсылаң е:тыпысхан''. парчы:зы пысхыны пӓлӓн. ӓмдӓ кижиг қарынды:зы айдыблы: ''катағла, нӧмӓ писке пӓлӓтӓптир''. улуғ қарындо:зы қа:п паған қатағли:ға. ӓмдӓ кыстыры кӓлгӓн. кереп пазақ пызыртырлар. қайзы суға сықтыр, қайзы чу:нтыр. ӓмдӓ е:бе па:зына сығып па:рсханнар. ӓмдӓ қарындысты:ры кӓлгӓн. сурублу улуғ қарынды:зына. нӧнӱ кӧргең? нӧндӱ кӧрбе:м. пазақ парче:зы пызырса:была. пазақ айтыбылы кижиг карындо:зы: ''ортун карындаш, сӓн кал, қатағла нӧмӓ қайнар по:птур''. пазақ ӓмдӓ ӱш қу е:бен па:зына қо:н паған. селгеп шачипысхан. ӱш қыс по:п паған. кереп чӧртерлӓр, пызыртырлар пазақ. ӓмдӓ олар пызырса:п пазақ па:рсханнар. аңзынып қарындасты:ры кӓлгӓннӓр. кижиғ қарындызы сурубылы ортун карынды:зын ''нӧне коргең? айдыбылы ортун карынды:зы нӧнеде кӧрбе:м ча:тыр саған. кижиғ карынды:жы айтыбылы :''ӓмдӓ силӓр па:рыс, мӓн қатағла:чым''.

Три брата были. Охотились. К ним три лебедя прилетели. Три лебедя, три утки крякушки прилетели. На крыше дома переночевали у братьев. Встрехнулись. Тремя девушками стали. Три девушки в дом вошли. Старшая девушка говорит: «Я за старшего брата пойду» Средняя говорит: «Я за среднего брата пойду». Младшая: «За младшего, — сказала, — пойду». Затем одна пол начала мыть. Средняя рубашки стирать. Младшая варит. Затем, встав, они ушли. Тут братья пришли. Затем говорят: «Кто нам хорошо (всё) сделал? Все сварено и приготовлено». Тут младший брат говорит: «Карауль, кто нам готовит?» Старший брат остался караулить. Тут пришли девушки. Войдя, опять варят. Которая за водой выходит, которая стирает. Затем, на крышу дома выйдя, улетели. Тогда братья пришли. Спрашивают старшего брата. «Что видел?» «Ничего не видел». Опять все сварено. Опять говорит младший брат: «Средний брат, останься ты, карауль, что случится». Снова три лебедя на крыше дома переночевали. Стрехнулись. Тремя девушками обернулись. Войдя, ходят, варят опять. Затем они, сварив, опять ушли. Поохотившись, братья вернулись. Младший брат спрашивает среднего брата: «Что видел?» Отвечает средний брат: «Ничего не видел». Утаил. Младший брат говорит: «Теперь вы идите, я буду караулить».

Анымгохтас

Улух камя туртурлар — и чатырлар курсодына,

Олору кептырлар отря пулут.

Полук чарым чил, и мян кепстыким,

Пазак парстыкым мян чаиым чил.

Кептырлар парчалоры, пазада чаксы аргыстар,

Оллоры кынып изепь катарга.

Кептырлар парчалору, ким писке каряктар.

Мян алдаптыр чурдум, а позыма — комись.

Мян пёгунгем парчёзына, андых амесь,

Нёма ортыге улух камя олак парстык моданын.

Мян, айландра, пёгунуп кепскем,

Мян, идыла, ырлыкым — полвук и чарым чил.

Корабли

Корабли постоят — и ложатся на курс,

Но они возвращаются сквозь непогоды...

Не пройдет и полгода — и я появлюсь,

Чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все — кроме лучших друзей,

Кроме самых любимых и преданных женщин.

Возвращаются все — кроме тех, кто нужней,

Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.

Но мне хочется верить, что это не так,

Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.

Я, конечно, вернусь — весь в друзьях и в делах,

Я, конечно, спою — не пройдет и полгода.

2. Аудиозаписи речи.

Аудиозаписи речи доступны на сайте проекта «Малые языки России» Института языкознания РАН на странице, посвященной чулымско-тюркскому языку (подготовлена В. М. Лемской). Представлены три текста: на нижнечулымском диалекте, а также на двух говорах среднечулымского диалекта, тутальском и мелетском. https://minlang.iling-ran.ru/lang/chulymsko-tyurkskiy )

3. Фото носителей языка.

Фотографии носителей представлены на сайте проекта «Малые языки России» Института языкознания РАН на странице, посвященной чулымско-тюркскому языку (подготовлена В. М. Лемской) в разделе «Фотографии». https://minlang.iling-ran.ru/lang/chulymsko-tyurkskiy )

4. Краткая библиография (учебные материалы, грамматики, словари).

Грамматики
Р. М. Бирюкович. Звуковой строй чулымско-тюркского языка. Москва, 1979.

Р. М. Бирюкович. Лексика чулымско-тюркского языка. Саратов. 1984.

Р. М. Бирюкович. Морфология чулымско-тюркского языка. Ч. I. Москва, 1979. Ч. II Саратов, 1981.

А. П. Дульзон. Чулымские татары и их язык // Ученые записки Томского государственного педагогического института. Т. IX. Томск, 1952. С. 76 – 211.

А. Ф. Кондияков, В. М. Лемская. Чулымский язык д. Пасечное Тюхтетского района Красноярского края 2007–2021 гг. Том I. Словарь, формы слов и грамматические примеры (представлены образцы парадигм мелетского говора среднечулымского диалекта). Доступно на сайте проекта Monumentaaltaica

Словари
А. Ф. Кондияков, В. М. Лемская. Чулымский язык д. Пасечное Тюхтетского района Красноярского края 2007–2021 гг. Том I. Словарь, формы слов и грамматические примеры (словарь мелетского говора среднечулымского диалекта, составлен А. Ф. Кондияковым, подготовлен к публикации В. М. Лемской). Доступно на сайте проекта Monumentaaltaica .

Сборники текстов

Чулымско-тюркские тексты с морфологическим анализом регулярно издаются в трудах кафедры языков народов Сибири, все сборники в электронном виде доступны по ссылке https://nu-kz.academia.edu/AndreyFilchenko :

Аннотированные фольклорные тексты обско-енисейского языкового ареала . Томск, 2010.

336 с.

Сборник аннотированных фольклорных и бытовых текстов обско-енисейского языкового ареала . Т. 2. Томск, 2012

Сборник аннотированных фольклорных и бытовых текстов обско-енисейского языкового ареала . Т. 3. Томск, 2013.

Сборник аннотированных фольклорных и бытовых текстов обско-енисейского языкового ареала . Т. 4. Томск, 2015.

Сборник аннотированных фольклорных и бытовых текстов обско-енисейского языкового ареала . Т. 5. Томск, 2017.

Сборник аннотированных фольклорных и бытовых текстов обско-енисейского языкового ареала . Т. 6. Томск, 2020.

Сборник аннотированных фольклорных и бытовых текстов обско-енисейского языкового ареала . Т. 7. Томск, 2020.

А. Ф. Кондияков, В. М. Лемская. Чулымский язык д. Пасечное Тюхтетского района Красноярского края 2007–2021 гг. Том II Тексты с переводом и анализом . Доступно на сайте проекта Monumentaaltaica .

Перевод Евангелия от Марка на чулымско-тюркский: http://teguldet.lib.tomsk.ru/files2/1206_Biblija_CHulym+.pdf

Архивные материалы

Материалы хранятся в архиве кафедры языков народов Сибири Томского государственного педагогического университета. Это прежде всего тома полевых записей Р. М. Бирюкович и Р. А. Бони начала 1970-х годов, а также словарная картотека, начатая проф. А. П. Дульзоном в начале 1940-х.

IV. Информация о внешних ресурсах

1. Ресурсы по ревитализации

Перспективы ревитализации чулымско-тюркского обсуждаются в двух докладах, посвященных чулымско-тюркскому, на конференции «Лингвистический форум 2021: Языковая политика и сохранение языков» в Институте языкознания РАН:

- доклад Валерии Михайловны Лемской «Чулымский язык: выживание языка КМНС в условиях малочисленности и разрозненности в субъектах РФ с разной языковой политикой» https://www.youtube.com/watch?v=mTRODUig2eo&list=PLMlxxldt8fIqdlcgHEa3TQginK2bBBzOK&index=8&ab_channel=%D0%98%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%82%D1%83%D1%82%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA%D0%BE%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F%D0%A0%D0%90%D0%9

и доклад Валерии Михайловны Лемской и Лидии Александровны Селяниновой, заведующей отделом краеведения МКУ «Тегульдетская районная централизованная библиотечная система» «Очно-дистанционное обучение исчезающему и бесписьменному языку: практические примеры языковых занятий в рамках проекта «Музей – центр возрождения чулымской культуры» https://www.youtube.com/watch?v=w3Ay8tyghok&list=PLMlxxldt8fIqdlcgHEa3TQginK2bBBzOK&index=17&t=786s&ab_channel=%D0%98%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%82%D1%83%D1%82%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA%D0%BE%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F%D0%A0%D0%90%D0%9D .

2. Учебные материалы

Образовательная онлайн-платформа на базе краеведческого музея Тегульдетской библиотеки (видео доклада, посвященного этому проекту, размещено в разделе «Ресурсы по ревитализации»): https://teguldet.lib.tomsk.ru/page/1157/ .

3. Видеолекции по языку

Видеоуроки разработаны в рамках проекта образовательной онлайн-платформы на базе краеведческого музея Тегульдетской библиотеки, см. в разделе «Учебные материалы».

4. Сборники фольклорных текстов

См. выше в разделе «Краткая библиография»: все перечисленные там сборники содержат фольклорные тексты.

5. Интерактивные словари

Интерактивных словарей чулымско-тюркского нет, однако есть два словаря, опубликованные в электронном виде, представляющие собой файлы с возможностью поиска:

1. А. Ф. Кондияков, В. М. Лемская. Чулымский язык д. Пасечное Тюхтетского района Красноярского края 2007–2021 гг. Том I. Словарь, формы слов и грамматические примеры (словарь мелетского говора среднечулымского диалекта, составлен А. Ф. Кондияковым, подготовлен к публикации В. М. Лемской). Доступно на сайте проекта Monumentaaltaica .

2. Чулымский словарь, подготовленный В. М. Лемской в рамках проекта образовательной онлайн-платформы на базе краеведческого музея Тегульдетской библиотеки https://docs.google.com/document/d/1Ju2WiPwnqY0Y3qjqhvSdHZIrz8yE5nBPfceEAvtbS3k/edit

6. Лингвистические корпуса

Лингвистических корпусов чулымско-тюркского пока нет (по данным страницы, посвященной чулымско-тюркскому, на сайте проекта «Малые языки России» Института языкознания РАН: https://minlang.iling-ran.ru/lang/chulymsko-tyurkskiy , в данный момент электронный корпус находится в разработке). Некоторой заменой корпусу может служить то, что в электронном виде доступны опубликованные тексты с морфологическим анализом (дать отсылку к подразделу «Сборники текстов» раздела «Краткая библиография»). Все опубликованные и размещенные в Интернете тексты представляют собой файлы формата pdf с возможностью поиска (поиск можно осуществлять в том числе по грамматическим пометам).

Глоссированный текст «Мангуш» (богатырь) размещен на сайте проекта «Языки Обско-Енисейского языкового ареала» .

Коллекция материалов Д. Харрисона по чулымско-тюркскому (тексты, видео, аудио) представлена на сайте https://www.elararchive.org/uncategorized/SO_fa94e95c-c088-475a-a7b6-da37ce7f40c0/ (требуется регистрация и получение разрешения на просмотр и использование).

7. Медиа

Нет.

8. Кино

Документальный фильм «Чулымцы. Исчезающий народ. Забытые рыбаки и охотники». В фильме участвует в том числе А. Ф. Кондияков, активист, много сделавший для сохранения чулымского языка. Его работы (в соавторстве с В. М. Лемской) неоднократно упоминались в этом очерке. https://www.youtube.com/watch?v=P5k-GRv_mKw&ab_channel=%D0%A5%D0%BE%D0%B7%D1%8F%D0%B8%D0%BD%D1%82%D0%B0%D0%B9%D0%B3%D0%B8

Документальный фильм TV2media «Чулымцы. Экспедиция ТВ2 к вымирающему народу, проживающему по берегам Чулыма». В фильме участвует исследователь В. М. Лемская, Василий Михайлович Габов, создатель письменности для тутальского диалекта и автор переводов Евангельских текстов на чулымско-тюркский. https://www.youtube.com/watch?v=eVL4X1CwIQ8&ab_channel=TV2media

9. Информационные лингвистические ресурсы

Страница, посвященная чулымско-тюркскому, на сайте проекта «Малые языки России» Института языкознания РАН: https://minlang.iling-ran.ru/lang/chulymsko-tyurkskiy